Я не помню, с какой пьянки возвращался. Помню только, что с противоположного моему Перово конца Москвы. На метро. Последним поездом. На выходе из подземки и случился весь этот ампоссибль.
Закурил, едва шагнув за турникеты. На лестнице что-то сидело. Силуэт выказывал особь мужеска полу. Как только я поравнялся с этим чем-то, оно промолвило из темноты молодым, но изрядно прокуренным и пропитым голосом:
 — Алё, закурить есть?
В момент стало страшно. Видимо, только «алё», как бы с другого конца телефонного провода, придавало немного смелости.
Я: Есть.
Он: А можно две?
Я: Бог троицу любит.
Он: Спасибо.
Я: На здоровье.
Я почему-то стою и пялюсь на силуэт, пытаясь различить какие-нибудь особые приметы. Так, на всякий случай. Пока я только и знаю, что это молодая мужская особь.
Он: Слыш, купи пожрать чё-нибудь, а?
Я: Где?
Особь встает и указывает десницей на палатку поблизости. Молча идем навстречу еде. В свете фонаря вырисовывается гладко выбритое лицо с красивыми мягкими чертами. Или, наоборот, лицо не знает бритвы. По той простой причине, что на нем еще ничего не растет. Светлая челка закрывает не только левый глаз, но и всю левую половину лица. Полагая, что она такая же симпатичная, как и правая, пытаюсь состроить в мозгах целый портрет.
Он: Во, мне «Баунти». А лучше — два!
Я: Бог троицу любит.
Чавкая и причмокивая, поедает все три. Да так быстро, что я едва успеваю сделать пару глотков пива.
Он: Мерси.
Я: Силь ву пле. Ладно, мне пора.
Он: Подожди, давай еще покурим.
Я: Ну-у,...  давай.
Пива он не захотел. Ему было нужно другое.
Он: Слыш, не хочешь меня факнуть?
Я: С чего это вдруг?
Он: А я такой вот ампоссибль.
Я: Кто?
Он: Это значит «невозможный». На французском.
Я вспомнил недавние «мерси» и «баунти» и решил, что парень полиглот. Но спросил, дабы убедиться в прозорливости.
Он: А это...  куда?
Я: Да все туда же, только с презервативом. Без него не могу.
Он: Ну тогда отвафли меня.
Я: А ты откуда такой прыткий?
Он: Издалека.
Я: Оно и видно.
Ему было лет семнадцать. Среднего роста. Худенький. Шмотками напоминал не то хиппи, не то бомжа. Рваные джинсы не первой и даже не сто двадцать восьмой свежести, белая (с большой долей дальтонизма) футболка, торчащая из джинсовой куртки другого, чем штаны, цвета. Я бы даже сказал, противоположного цвета. Я бы поставил на «бомжа», но отсосать все же решил дать. Просто так. От тоски. Зашли в кусты. Он присел на корточки, расстегнул «молнию».
Он: Фак ю, а ты без трусов!
Я: Жарко.
 — Я тоже, но у меня их просто нет, — цедил он уже сквозь член.
Опять он: Слыш, какой он у тебя мятный!
Я: Это от того, что я жую «Стиморол».
Лижет яйца, положив основной кусок мяса поверх челки.
Он: Не, у тебя потрясный мятный хуй! Засунь мне его в сраку!
Я: Не-а, после этого он вряд ли останется мятным.
Он: Да ладно, не ссы, хотя б на полшишки.
Я: Соси, не разговаривай.
Он: Надоело.
Я: Так быстро?
Он: Ты чё, думаешь, ты первый сегодня?
Я: А какой?
Он: Третий.
Я: Ну а чего тогда просил вафель?
Он: Так я вафель просил. Подрочи и спусти.
Ничего не остается делать. Работаю рукой, представляя, как бы было классно, окажись у меня «резинка». Быстро достигаю желанного им момента. Он сидит на корточках, открыв рот.
Я: Лови живчиков!
Ловит все, что летит в его сторону. Потом тщательно вылизывает остатки на губах.
Я: Ну что, лучше «Баунти»?
Он: Ништяк! Сегодня это самая большая порция.
Застегиваюсь. Чувство облегчения сменяется праздным любопытством.
Я: И давно ты здесь торчишь?
Он: Здесь? Часа два.
Я: И уже троих обработал?
Он: Я ж говорю, я ампоссибль.
Я: А что дальше? Четвертый?
Он: Ага.
Я: Но ведь метро уже закрылось?
Он: Ну и чё? А мужики с собачками? Или пьянчужка какой-нибудь...
Я: Слушай, а сколько «Баунти» ты сегодня сожрал?
Он: Пять. С твоими.
Я: Те двое, что ли, по одной купили?
Он: Задолбал! Не все же знают, что Бог троицу любит. И вааще, раз факать не хочешь, иди, куда шел.
Я: Ну и пойду.
Он: Ну и иди.
Я и пошел. До дома было минут пять. Обернулся. Почему-то захотелось, чтобы он шел за мной. Нет, это было ампоссибль. По дороге набрел еще на одну палатку. Хотелось пива. Увидел презерватив. Купил вместе с «Баунти». На сей раз без троицы. Он сидел возле нашей первой палатки.
Он: Чё вернулся?
Я: «Баунти» принес.
Он: Нe хочу.
Я: А я презик купил.
Он: Ну пошли.
У него была чертовски упругая задница. Он оперся на дерево и слегка покачивался навстречу моим резким толчкам.
Он: Не, уже не в кайф. Давай, лучше в рот.
Я: Тебе прям не угодишь...
Он: Фу, гандоном воняет!
Я: Возьми «Стиморол».
Взял и то, и другое. Конец обдало свежим дыханием «Стиморола». На сей раз он работал ртом интенсивнее. Наверное, стимулировала жвачка.
Я: Ну что, лови опять свой сперминт.
Как и следует из законов физиологии, эта порция была меньше. Типа десерта. Зато с неповторимым и устойчивым вкусом. Презерватива. Облизавшись, он поднялся.
Он: Ладно, я домой поеду.
Я: А как же четвертый?
Он: Уже не прикалывает. Завтра.
Я: А ты где живешь?
Он: На Речном вокзале.
Я: На чем же ты поедешь, да еще в такую задницу?
Он: А ты рассуждай логически. Угадай из трех раз.
Я: Ну,...  на машине. Наверно.
Он: Молодец! Ты мне сразу показался сообразительным.
Я: Спасибо. В таком случае, что ж ты себе «Баунти» сам не купил?
Он: А у меня бабок в натуре нету.
Мы вышли на дорогу.
Он: Ну вот, на этой тачке я и поеду.
Он открыл дверь подержанного, но «Опеля».
Он: Довезти до дому-то?
Я сделался полным ампоссиблем. Залез в машину скорее из-за желания убедиться, что это его «Опель». Сам факт существования авто у бомжа, который жадно пожирал «Баунти»...  Что-то не вязалось. Он, заводя мотор, покосился в мою сторону и, тонко прочувствовав всю кашу из сомнений в моей голове, сказал:
 — Я уже два месяца так ужинаю. Мне это в кайф. Сношаться на белых простынях — это ваше. А мое — кусты. Пока лето...
Я: И что, всегда здесь?
Он: А ты знаешь, сколько в Москве станций метро?
Я: Ну-у, больше ста пятидесяти, может быть.
Он: Ага, что-то около.
Он протянул схему линий метро. Почти все нецентровые станции были отмечены крестиками.
Он: Там я уже был. Осталось с десяток тех, около которых ночью работают палатки. Завтра поеду на «Волжскую».
Я: Палатки, это что, ритуал?
Он: Ага.
Я попросил остановить.
Я: А как тебя зовут-то?
Он: Какая разница?
И действительно, какая? Он протянул мне «Баунти».
Он: Возьми. Я сыт твоей вафлёй.
Я: А ты пошляк, не замечал?
Он: И это тоже ритуал. Да и к тому же, вафля — она и есть вафля. Аревуар!
Я: Счастливой охоты завтра!
Он: Иди, иди...  Маугли.
Надо же, кто б мог подумать, знает классику! А впрочем, чему я удивляюсь — ампоссибль...
Нет, скорее, шарман... 
(c) 1997
Постскриптум автора. С удовольствием рассмотрю предложения гонораров за рекламу «Баунти», «Стиморола», «Сперминта», «Опеля», палатки nonstop около ст. м. «Перово», сборника сочинений Р. Киплинга и Калининской линии московского метрополитена.