Жил-был мужик с женою, дождались лета, пришло жнитво, стали они ходить в поле да жать. Вот каждое утро разбудит баба мужика пораньше; он поедет в поле, а баба останется дома, стопит печку, сварит обед, нальет кувшинчики и понесет в поле мужу обедать, да до вечера и жнет с ним в поле. Воротятся вечером домой, а наутро опять то же. Надоела мужику работа; стала баба его будить и посылать на поле, а он не встает и ругает свою хозяйку:
 — Нет, бл...  дь! Ступай-ка ты наперед, я дома останусь; а то я все хожу на поле рано, а ты спишь только да придешь ко мне уж тады, когда я досыта наработаюсь!
 — Не пойду!
 — Нынче суббота, — говорит жена, — надо, много в доме работать: рубахи перемыть, пшена на кашу натолочь, квашню растворить, кринку, сметаны на масло к завтрему сколотить 
 — Я и сам это обделаю! — говорит мужик.
 — Ну, смотри ж, сделай! Я тебе все приготовлю. И принесла ему большой узел черных рубах, муки для квашни, кринку сметаны для масла, проса для каши, да еще приказала ему караулить курицу с цыплятами, а сама взяла серп и пошла в поле.
 — Ну, еще маленько посплю! — сказал мужик и завалился спать, да и проспал до самого обеда. Проснулся в полдень, видит — работы куча, не знает, за что прежде браться. Взял он рубахи, связал и понес на реку, намочил да так в воде и оставил.
 — Пущай повымокнет, лотом развешу, просохнет и будет готово.
А река-то была быстротекучая, рубахи все за водою и ушли. Приходит мужик домой, насыпал квашню муки, налил водою.
 — Пущай киснет!
Потом насыпал в ступу проса и начал толочь, и видит: наседка по сеням бродит, а цыплята все в разные стороны рассыпались. Он сейчас половил цыплят, перевязал их всех шнурочком за ножки и прицепил к курице, и опять начал толочь просо; да вздумал, что еще кринка сметаны стоит, надо сколотить ее на масло. Взял эту кринку, привязал к своей жопе:
 — Я, дескать, буду просо толочь, а сметана тем временем станет на жопе болтаться, разом и пшено будет готово, и масло спахтано!
Вот и толчет просо, а сметана на жопе болтается. Тут курица побрела во двор и цыплят за собой потащила. Как вдруг налетел ястреб, ухватил курицу и потащил совсем с цыплятами. Курица заквоктала, цыплята запищали; мужик услыхал, бросился во двор, да на бегу ударился кринкою об дверь, кринку расшиб и сметану всю пролил. Побежал отнимать у ястреба курицу; а дверей и не запер; пришли в избу свиньи, квашню опрокинули, тесто все поели, и проса добрались: все пожрали. А мужик курицы с цыплятами не отнял, воротился назад — полна изба свиней, хуже хлева сделали! Насилу вон всех выгнал.
 — Что теперича делать-то? — думает мужик, — придет хозяйка — беда будет!
Все дело чисто убрал — нет ничего! — Да-ка поеду рубахи из воды вытащу. Запряг кобылу и поехал на реку. Уж он искал-искал белья; нету,
 — Да-ка в воде поищу! 
Разделся, скинул с себя рубашку и штаны и полез в воду, и пошел бродить, а толку все не добьется: так и бросил! Вышел на берег, глядь — ни рубахи ни штанов нету, кто-то унес.
 — Что делать-то? Не во что и одеться, надо в деревню голому ехать.
 — Нарву-ка я себе, — говорит, — длинной травы, да обвяжу кляп, сяду в телегу и поеду домой, все не так стыдно будет! 
Нарвал зеленой травы, обвертел свой х...  й и стал отвязывать повод у лошади. Лошадь увидала траву, схватила ее зубами и оторвала со всем х...  ем. Заголосил мужик о кляпе, кое-как добрался в избу, залез в угол и сидит в углу.
 — Ну что, все приготовил?
 — Все, любезная жена!
 — Где же рубашки?
 — За водой уплыли.
 — А курица с цыплятами?
 — Ястреб утащил.
 — А тесто? А просо?
 — Свиньи съели.
 — А сметана? 
 — Всю разлил.
 — А х...  й-то где?
 — Кобыла съела.
 — Экой ты, сукин сын, наделал добра!