В некотором царстве жил-был дворянин, у него была дочь — красавица. Пошла она как-то погулять, а лакей идет за ней позади, да думает:
 — Экая ловкая штука! Ничего б, кажись, не желал в свете, только б отработать ее хоть один разок, тогда б и помирать не страшно было!
Думал, думал, не вытерпел и сказал потихоньку:
 — Ах, прекрасная барышня, шаркнул бы тебя хоть по-собачьи!
Барыня услыхала эти слова и как воротилась домой, дождалась ночи и позвала к себе лакея.
 — Признавайся, мерзавец, — говорит ему, — что ты говорил, как я гулять ходила?
 — Виноват, сударыня! Так-то и так-то говорил.
 — Ну, коли хотел, так и делай сейчас по-собачьи, не то все папеньке расскажу...
Вот барыня заворотила подол, стала посреди горницы раком и говорит лакею:
 — Нагибайся да нюхай, как собаки делают. Холуй нагнулся и понюхал.
 — Ну, теперича языком лизни, как собаки лижут. Лакей лизнул раз, и два, и три раза.
 — Ну, теперь бегай вокруг меня!
Начал он кругом барышни бегать, обежал разов десяток, да опять пришлось нюхать и лизать ее языком. Что делать? Морщится да нюхает, плюет да лижет.
 — Ну, теперича на первый раз будет, — сказала барышня, — ступай, ложись себе спать, а завтра вечером опять приходи.
На другой день вечером опять барышня позвала к себе лакея.
 — Что ж ты, мерзавец, сам не идешь? Не всякий же день за тобой посылать? Сам знай свое дело!
Сейчас заворотила подол и стала раком, а лакей стал ей под жопою нюхать и языком в пи...  де лизать. Обежит кругом ее разов десять да опять понюхает да полижет. Эдак долгое время угощала его барышня, да потом сжалилась, легла на постель, заворотила подол спереди, дала ему разок поеть и простила всю вину. Лакей отработал да и думает:
 — Ну, ничего, хоть и полизал, да свое взял.