Добираться на перекладных, сидеть на маленьких узловых станциях. Ожидание и скука. Станция Сайга еще не худшее место. Дождаться утра — и на электричку. Два часа — и в своем городе!
А ждать еще часов пять. Куришь, куришь — до тошноты. Народу — порядочно, все сидячие места заняты. 
Мое внимание привлек громкий возглас: «Я не простячка (проститутка), я по симпатии! Откинулась (освободилась) вчера...  Сам пошел!...» Все это произносила женщина, стоящая неподалеку, обращаясь, видимо, к сидевшему мужчине. Скорее всего, за 30, одежда — так себе, лица не видел, но тело со спины смотрится. 
Отошла она от возмущенного мужика — и к выходу. Встал и я. Не за ней, а — покурить. Из вещей — сумку взял с собой. Темно. Закурил тут я, и увидел давешнюю женщину. Стояла она в метрах трех от меня. Смотрела в мою сторону, а я — в ее. Несколько минут все это продолжалось, потом она двинулась ко мне. 
 — Ну что, так и будем в переглядки играть? Закурить есть? 
 — Есть. Дать? 
 — Конечно, дать. 
 — На, возьми. — Я достал сигарету и протянул. Щелкнул зажигалкой и дал прикурить. 
 — С «нипелем» куришь? Богато живешь. 
 — Ты, видимо, долго чалилась. Курение сигарет с фильтром — сейчас не признак благосостояния. 
 — Ни хера, загибаешь! А как ты понял, что я сидела? 
 — Слышал твой выкрик. 
 — Козел он! Я ему по-человечески, а он...  козел!...  Меня Зоя звать. 
 — Фрол. 
 — Редкое имя. 
 — Редкое. 
 — А тебе куда? 
 — Мне — туда!... — И я показал рукой направление, щелбаном выкинув сигарету. Повернулся и хотел уйти. Но меня остановили рука и голос. 
 — Постой, Фрол. Может, выпьем? 
Я покачал головой и ответил: 
 — Не хочу. 
 — Ладно, пить не хочешь, и не надо. Я вот буквально днем выпила. Я мужика хочу. Понимаешь? Если не хочешь е...  ть, то защеку дай. Я баба чистая — я же только что оттуда! 
 — Ну, и что ты предлагаешь — прямо тут все это... ? 
 — Да мы, что, места не найдем, где перепихнуться? 
Нашли. Совсем недалеко от вокзала — ремонтируемое здание. Более того — в самом здании нашли комнатку-склад. Груды столов и стульев. Комната эта была заперта. Но обычный навесной замок и согнутым гвоздем открыть можно. В зарешеченное окно светила луна. Один из столов с облупленной полировкой стоял у окна. В сумке у меня была бутылка «пепси». Расстегнув ширинку, достал член, обмыл головку «пепси». Штаны и трусы я спустил до колен, голым задом уселся на стол. 
Зоя расстегнула кофточку и блузку, лифчика на ней не было. Груди обвисли, но сохранили форму и упругость. Она дотронулась рукой до мошонки и ухватила окрепший ствол. 
 — Знаешь, как я там мечтала о живом х...  е!?...  Ночами снился!...  А у тебя — хороший: крупный и крепкий! 
В ответ, я своей рукой огладил ее грудь: она заполнила мою ладонь. Хорошая грудь для женщины ее возраста. Вот она наклонилась, и ее губы обхватили член. Наверное до отсидки у нее был большой навык. Не смотря на долгое отсутствие практики, у нее очень хорошо получалось! 
Ведь это только кажется, что дело не хитрое — бери и соси. Но тут необходимо умение и желание. А Зоя умела, желала и от действий своих получала огромное удовольствие! 
Она то заглатывала глубоко, то играла языком, то сосала нежно и трепетно, а то — сильно и страстно, чувственно. То действительно кладет его за щеку. А то губами — да к мошонке...  или жадно обхватит ее ртом. 
Она не стонала, но издавала горлом довольное урчание. А я...  я мял рукой ее грудь, другой рукой ворошил волосы на ее затылке, и от каждого движения ее языка — стонал. 
Наконец я дошел до точки: подался навстречу ее новой глубокой атаке, особенно громко застонал и...  пошло толчками в ее жадный рот! Она всосала все до капельки. А когда оторвалась, то в лунном свете на ее лице было видно сытое удовольствие. Она облизнула губы. Я не удержался и потянулся к ним. 
 — Да ты что?! Я же сосу, а таких в губы не целуют! 
 — У тебя, Зоя, дикие и устаревшие понятия, — учительским, назидательным тоном ответил я. Дотянулся до нее, облапил грудь и впился в губы. Долгий поцелуй! 
 — Слушай, Фролушка, давай мы догола разденемся? Я хоть прижмусь к тебе, теплому! 
И мы разделись, оставив лишь обувь. Мы стояли друг против друга. О ее груди я уже говорил. Но у нее так же были полные и стройные ноги. У нее не было живота. И зад не вислый: пухлая и округлая попа. Мы обнимались, прижимались. Мы с упоением целовались, мои руки гладили ее ягодицы, а ее — мои. 
 — Ложись, шепнул я ей. 
 — Зачем? У тебя же не встал. 
 — Ложись, не спорь! 
Она вскарабкалась на стол и легла в классически призывной позе. А я — к сумке: пора попробовать...  Гляди-ка, встал — не понадобилось. С торчащим членом я двинулся к ней. Взгляд ее словно ласкал меня. Я вполз, она направила — и я вошел. Ойкнула радостно и подалась навстречу. Я впился губами в ее губы и заработал. Мы быстро уловили нужный нам ритм. Стонала Зоя, нервно дышал я, скрипел и шатался стол. Зоя шепнула: 
 — Скажешь, когда кончать будешь готов — я в рот хочу! 
Я сдерживался, замирал — и вновь работал. Но, тяни — не тяни, а наступит...  
 — Сейчас, Зоя!!...  
Я приподнялся на руках, а она скользнула вниз. И вот ее губы ухватили член и...  потекло!...  Между прочим, прежде чем я кончил, у Зои это получилось не раз. 
И вот, не дав ей слово молвить, я, достав из сумки средство, сделал все по инструкции. Сделал себе укол в основание члена. Он встал. Мне даже показалось, что увеличился. 
 — Вот здорово! Иди сюда! — Она призывно вновь раздвинула ноги. 
 — Нет, Зоинька, я хочу тебя в попу! 
 — У тебя большой, а я давно...  А есть вазелин или еще чего такое? 
 — Есть, все есть. 
Зоя грудью навалилась на стол, загнувшись, раздвинув руками ягодицы в покорном и боязливом ожидании. Я — с торчащим и навазелиненным членом. Луна — за окном. Все на миг замерло...  Я двинулся — и весь мир ожил. Я вставил и чуть нажал. Зоя сдержала готовый вырваться, болезненный стон. И я сдержал порыв вонзить страстно и азартно. Медленно и неотвратимо мой инструмент проникал в тесное анальное отверстие. Клекотало в Зоином горле, а я входил глубже и глубже. 
 — Ой! О-о-ойёёй! 
Вошел. Одну руку я положил на ее лоно, запустив в него пальцы. Другую руку — на грудь. Навалился и прижался к горячей спине, губы приникли к шее у самого затылка...  и я задвигался. 
С наслаждением я всаживал, урча от страсти. Стонала Зоя — но все менее болезненно, а более страстно. Вот и она задвигала тазом, насаживаясь. Я стал резче, глубже, чаще всаживать. Я трахал ее попу членом и трахал пальцем влагалище. Это было что-то!...  
Время шло, и оргазм накатывал...  на нее. Я сдерживался. Она уже стонала с хрипом, и зад ее большую часть работы делал сам. Стенки ануса сокращались. Зоя забилась, как рыбка на крючке. А я все так же — всаживал, всаживал...  
Потом мы голышом гуляли по пустому зданию. Я — с торчащим членом. Иногда мы сближались. Вот я ее трахаю стоя, в традиционное место. Вот я имею ее в попу. Вот она присела и сосет самозабвенно. 
Но всему приходит конец. И «он» у меня опал, прямо у Зои во рту. Истертый, покрасневший, болезненный, перетруженый. И тут же Зоины слова, с женской тоской: 
 — Мне бы — тебя!...  Хоть голодной и босой — ничего больше в жизни не надо! 
Это ли не бальзам на мужскую гордость? 
Мы провели с ней время. Ни ее, ни меня не интересовали ни моральные, ни другие качества друг друга. Только тело. Животная страсть? Ну, так и что?...  
Эх, Зоя, Зоя...  Где ты, с кем, как у тебя пошла жизнь?..