Поспорили раз писатели — у кого из них больше.
 — У Пушкина, кричат, — у Пушкина. Пушкин, покажи!
А Пушкин уперся и не показывает. Послали гонца к царю с жалобой: «Пушкин не хочет показывать».
Царь тут же стал указ писать:
«Мы, Божию милостию государь император и самодержец всероссийский, царь всей Великия и Белыя и Малыя России, царь польский, великий князь финляндский»...  короче — покажи, сука, а то хуже будет.
А Пушкин и говорит:
 — Я на вашего царя и на ваши указы — во-от такой!
 — Какой?
 — А вот не покажу! 
Арина Родионовна говорит: «Покажите им, барин, они же не отстанут» Крестьяне из Тригорского собрались вокруг усадьбы и скандируют: «Покажите, барин! Покажите, барин!» А Пушкин вышел на крыльцо и говорит: «Вот вам всем!»
 — Где?!
 — А вот не покажу, — отвечает Пушкин.
Набросились тогда писатели на Пушкина — Лермонтов за руки держит, а Тургенев штаны снимает. Пушкин верещит, как поросенок:
 — Пошли вон, козлы! Я — Пушкин!
 — Хоть Пушкин, хоть Хрюшкин, — отвечает Гоголь, — а показать придется. Народ требует.
Сняли писатели с Пушкина штаны и давай хохотать:
 — С этим, ты, — говорят, — помнил чудное мгновенье?
А Пушкин покраснел и говорит:
 — Да это он у меня сейчас такой, со страху, а вообще-то он у меня ого-го.
Что писатели с Пушкиным ни делали, а у него, собака, не встает. Наконец Гоголь догадался:
 — Надо бабу поймать!
Поймали бабу. Пушкин как бабу увидел, набросился на нее и давай наяривать, только у него и мелькает.
Писатели их обступили и давай мемуары строчить: «Поймали мы как-то с Пушкиным бабу».
Тут уже вечер, пора писателям домой. А Пушкин все трахается, остановиться не может.
 — Пушкин, мы пошли!
 — Погодите, сейчас кончу, — говорит Пушкин, а сам не кончает.
 — Пустите, барин, у меня корова не доена, — взмолилась баба.
 — Ничего, мужик подоит, — отвечает Пушкин и снова за свое.
Все разошлись, один Достоевский остался. Смотрел, смотрел, как Пушкин бабу пашет, потом и ему надоело, кончил он, плюнул и ушел. Ему как раз нужно было очередную главу «Преступления и наказания» для газеты сдавать.
А Пушкин долго хохотал: «Вот как я их надул! Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!!»