Кувшин живительного счастья
заполнил душу мне сполна
и в годы страшного ненастья,
наперекор былого —
в страсти,
мне даровала жизнь она.
То босоногой,
в пелерине,
с оборочками в кружевах,
как с нарисованной картины
спорхнула бабочкой сейчас.
И распахнувши свое сердце,
благоуханием мимоз,
заворожила нежным телом.
Да... — разве я подумать мог?
Во мне,
струёю растворилась
и пением лесных чудес.
Вся!
в прелестях своих раскрылась,
вся, в прелестях Земли... — 
небес.
Не выдержал я и...
растаяв,
от непомерной суеты;
от дрёмы, что порой бывает,
от той,
что знаем я и ты.
Я, полюбил её — безумно,
в надежде на покой души,
но...
оказалось, что напрасно —
напрасно видно поспешил.
Она меня обворожила,
и обольстила сластью слов,
но в тайне —
в мыслях всё ж решила,
что деньги лучше, чем любовь.
И вот, уже который месяц...
Иль год, иль вечность —
Бог судья!
Она в распутстве растворилась:
по барам, клубам... — 
Где семья?
По что ей дом,
на что заботы
родного крова — очага,
Теперь её одна работа —
в обслуживании мужика.
Вильнет бедром — деньгу за пояс,
поднимет ножку — два глотка...
А что в последствии?
Убогость.
И жизнь без счастья.
С молотка
продали душу и таланты,
что с зарождения хвала —
уже они не музыканты...
не повара — Комедианты!
в усладу страсти и стыда.
За деньги грязного народа,
а то и так —
в лохмотьях вся,
идёт к реке и...
прямо в воду.
Кому нужна она была?