Красное.
Я ставил на красное, значит я выиграл.
Красное.
Я ставил на красное, значит я выиграл.
Чёрное.
Я не ставил, значит я не проиграл.
Рядом пыхтит толстый марселец. Его толстые пальцы нервно сжимают фишки, словно пытаются выдавить из них сок, или кровь.
Я улыбаюсь.
Красное.
Я не ставил, значит я не выиграл.
Чёрное.
Я ставил, значит я проиграл.
Красное или чёрное, что будет чаще? Неважно, важно сколько раз я угадаю. У меня семнадцать тысяч франков — вчерашняя удача. Это много, это ночь в одиночестве.
Ко мне подходит Поль и легко касается запястья моей левой руки. Это как укус беззубой змеи, не больно, но жутко. Я невольно вздрагиваю.
 — Андре, есть клиент, — у Поля приятный тихий голос, завораживающий.
Я слегка наклоняю голову в его сторону.
Красное.
Я ставил, значит я выиграл.
Чёрное.
Я ставил, значит я проиграл.
Я недовольно морщусь, но Поль не виноват, это игра и...  любовь.
 — Сколько? — вопрос скорее риторический.
Полторы тысячи франков за час или двенадцать тысяч за ночь. Это самая высокая ставка, но я того стою, или нет. Столько готовы платить, и я не отказываюсь. Если только я не выигрываю, как вчера.
Чёрное.
Я не ставил, значит я не проиграл.
Красное.
Я не ставил, значит я не выиграл.
Поль снова касается моей руки, чёрт, я снова вздрагиваю. Я поворачиваюсь и смотрю в его чёрные грустные глаза.
 — На час?
 — Нет, на всю ночь. Он тоже русский.
Я не удивлён. Такое уже было. Стоило ехать в Париж, чтобы переспать с русским мальчишкой, но это его дело, и его деньги.
Красное.
Я ставил, значит я выиграл.
Красное.
Я не ставил, значит я не выиграл.
 — Хорошо, через час, — почему то я согласился, хотя мог бы пару дней обойтись.
Поль уходит, но я не замечаю, я снова смотрю на стол, фишки, толстые пальцы соседа. И никогда на колесо.
Чёрное.
Я ставил, значит я проиграл.
Чёрное.
Я ставил, значит я проиграл.
Мы поднимаемся в его номер, портье отводит взгляд. Серж, я называю его на французский манер, лет тридцати, среднего роста, плотный, но не пухлый. Серые глаза слегка блестят от выпитого и ожидаемого. Он пытается говорить по-французски, но кроме «ля мур» и «мерси» трудно что-либо понять. Впрочем его руки более опытны чем его язык, и более уверенны. Двенадцать тысяч, восемь из них мои, плюс почти восемнадцать, я богат. Но не свободен. Мне повезло, или нет. Но я могу играть, и спать, правда не всегда один. Выбор, красное или чёрное, жизнь или смерть, любовь или игра. У меня было всё, или не было.
Утро.
Я стою у окна, там город чужой и далёкий, и ненужный. Всё что я хотел, там внизу. Но это будет вечером, а сейчас: Я не хочу спать, Серж не сильно утомил меня, скорее утомился сам, изрядно попыхтев на мне. Ещё один, кого я забуду, просто очередные восемь тысяч. Я иду в душ. Под тёплыми струями можно не думать, просто ощущать как вода скатывается по телу, убегает, унося с собой ночь, тоску и усталость.
Вечер.
Чёрное.
Я ставил, значит я проиграл.
Красное.
Я ставил, значит я выиграл.
Чёрное.
Я ставил, значит я проиграл.