Испарились все чувства разом... А ведь как я о нём мечтал!.. Ослеплённый любовью, страстно, как пацан, я в кулак кончал, о нём думая, — так и этак его мысленно я крутил... Оказалось, что он не целка: ему, пьяному, пломбу сбил одноклассник на даче летом... Я мечтал... а он — целый год! —  с одноклассником делал это, наслаждаясь и в зад, и в рот... Стоя. Лёжа. На даче. Дома. Приспускали с себя штаны... Кто-то скажет: «Что здесь такого? В этом возрасте пацаны сплошь и рядом... вполне банально! И типично вполне...» И всё ж... поначалу, когда узнал я, было это — как в сердце нож, —  пока я его имя страстно в пустоту выдыхал, сопя, и гадал, как ему признаться, у него была жизнь своя, о которой ни сном ни духом я не ведал и знать не знал... Я боялся, что он с испугом отшатнётся — и я гадал, как ему рассказать о небе, о бездонной голубизне... год я мучился: что ответит сероглазый мальчишка мне? Рассмеётся?.. Пошлёт подальше?.. Испугается?... Снилось мне: от меня он бежит по пляжу, и гонюсь я за ним во сне... и догнать не могу — мелькает его попка... гонюсь, а он меня близко не подпускает, —  часто снился мне этот сон... Если б знал я! О, если б ведал!.. Я, влюблённый, весь год мечтал, как ему расскажу о небе... а его одноклассник драл, содрогаясь от кайфа... боже, я мечтал о нём целый год!.. А он запросто мужеложил с одноклассником в зад... И вот, когда вычислил я решенье, как ему обо всём сказать, не дослушал он — без смущенья улыбнулся: «Могу я дать, если хочешь ты...» Я опешил... задохнулся от счастья... ох! И — раздел я его поспешно, и — всадил ему между ног без малейшего промедленья!.. Сделал явью свою мечту: содрогаясь от наслажденья, я любимому пацану кончил в попу, и тут же снова разрядился... и в третий раз разрядился! — со мной такого не бывало давно... Экстаз в один миг остудил мальчишка, когда я у него сосал: «Хорошо ты сосёшь... а Мишка не умеет так», — он сказал, улыбаясь... и я невольно замер с членом его во рту: ёлы-палы... обычный школьник, каких тысячи... и ему уже кто-то сосал... и, может, его кто-то уже ебал, —  в этом возрасте мужеложат парни многие... осознал в один миг я, что я не первый... было это — как в сердце нож: до меня уже кто-то делал его в попу... «А ты не врёшь?» — улыбнувшись, спросил зачем-то... Удивился он: «Что мне врать?» И — бесхитростно мне поведал, как весь год они... если б знать! Пока я умирал от страсти — как признаться ему, гадал, его — запросто! — одноклассник, содрогаясь от кайфа, драл, загоняя в тугую норку неуёмного скакуна, —  раздвигались тугие створки то и дело у пацана... Он рассказывал откровенно, как впервые... и как — потом... целый год они... я не первый... я не первый... какой облом!.. Слушал я, улыбаясь тупо... Ослепила меня любовь — упустил я из вида, глупый, что он вовсе не юный бог, а обычный пацан, и значит — имел полное право он... Ах, зачем... ах, зачем, мой мальчик, ты признался? Какой облом... Словно что-то сломалось сразу: испарилась любовь — и вмиг превратился я в педераста, каких море вокруг... Был тих угасавший июньский вечер... Я дослушал его рассказ — вскинул ноги его на плечи и без смазки — в четвертый раз! —  не особенно церемонясь, зад на хуй насадил рывком... Сочинённая мною повесть завершилась банально: он содрогался, расставив ноги — я, как робот, его долбил... и уже не любовь, а похоть мною двигала, —  он скулил, прижимая к плечам колени, пока я его драл, сопя: в столь разительной перемене он не мог разобраться... я, захлебнувшись последним всхлипом, разрядился в четвёртый раз... «Было больно...» — сказал с обидой перешедший в девятый класс сероглазый пацан, и сжалось моё сердце на миг... «Прости», —  я сказал... и душа рассталась окончательно с ним: в любви я не ведаю компромиссов — я любовь не делю ни с кем. От такого максимализма сам страдаю я... Между тем, ничего не могу поделать с этим «пунктиком»: я люблю, чтобы мальчик был сзади целым, чтобы первое АЙ ЛАВ Ю от меня он узнал... Наверно, это глупая блажь... и всё ж — я, влюбляясь, хочу быть первым... «Мишу этого... приведёшь?» — я спросил. И в ответ услышал: «Я скажу ему... мы придём». Вот и всё. Никогда мальчишка не узнает, как был влюблён я в него, и как он мне снился, и как год я сходил с ума — как душа моя, словно птица в тесной клетке, была полна грёз горячих, фантазий жарких, —  всё растаяло, словно сон... Восьмиклассник. Четыре палки. И лукавство во взгляде, —  он гладит член мой своей ладонью, тянет губы свои к моим... Симпатичный... ебливый школьник... и — нависнув опять над ним, в пятый раз я вгоняю шишку в ненасытный горячий лаз — содрогаясь, ебу мальчишку... не в последний, надеюсь, раз.